«Лимонка» в войну - Сборник

Личный состав трёх взводов третьей роты 61-го ОМБ с честью отразил все атаки на охраняемые объекты и сутки продержался под обстрелом. При этом не понеся потерь!

А утром, когда боевые действия уже были прекращены, когда у нас была мощная авиаподдержка и к Аль-Куту двигался механизированный батальон 1-й механизированной дивизии США Old Ironside с танковой ротой «Абрамсов», украинский контингент вдруг снялся со своих позиций и покинул город. Почему? Да потому, что трясущиеся за свои лампасы и звёзды генералы да полковники ударились в панику и начали требовать от Киева разрешения покинуть город. Так у личного состава 61-го батальона, разведроты и других подразделений, вынесших на себе всю тяжесть боя 6–7 апреля, была украдена заслуженная победа, а украинский миротворческий контингент и ВС Украины были дискредитированы перед союзниками из коалиции и мировым сообществом.

Эти события морально сломали командование 6-й бригады. Одно дело – заставлять солдат белить заборы и строить дачи, и совсем другое – командовать людьми на войне и брать на себя ответственность за принятие решений, от которых зависит жизнь людей. К этому командование бригады оказалось явно не готово. Количество выполняемых боевых задач резко снизилось: отменили ночные патрули по городу, да и в дневные ездили только американцы. Прибывший седьмого числа на базу «Дельта» батальон американцев приступил к зачисткам в городе (операция «Взбунтовавшийся ятаган»). Мы не участвовали – отсиживались на базе и надевали бронежилеты для того, чтобы сходить в столовую, пугая этим остальных союзников. Американцы взяли «Симик» и спустя несколько дней восстановили контроль над Аль-Кутом, потеряв пару человек убитыми и нескольких легкоранеными. На «Симике» дежурила танковая рота, усиленные патрули прочёсывали город. Над городом постоянно кружили разведывательные вертолёты «Кайлоу». Примерно через неделю мы выдвинулись в Аль-Кут и взяли под охрану мосты и элеватор. К середине апреля восстание «Армии Махди» на юге Ирака было подавлено.

Во многих взводах изменились отношения между солдатами и офицерами. Многие сделали выводы из гибели пулемётчика разведроты, главный из которых прописан кровью на всех войнах, в которых участвовало человечество: «Увидев врага, стреляй первым и не жди, когда он выстрелит в тебя». Оружие стали применять гораздо увереннее и чаще, уже не рассчитывая на офицеров.

Но если многие солдаты, что называется, «прозрели», то командование батальона отупело вконец. Первое, что сделал комбат, после того как мы вновь приступили к выполнению задач в городе, – изъял у нас ручные гранаты. От греха подальше. Как ни пытались ему доказать, что это глупо, мы несём службу в городе, в зданиях, на элеваторе. Случись что, бой в здании без гранат не ведётся. У кого их больше и кто их грамотнее использует, тот и победит…

Потом комбат приказал произвести пересчёт боеприпасов и изъять всё лишнее. Это его распоряжение мы благополучно похерили, с четырьмя магазинами на брата много не навоюешь. Но апофеозом его «военной гениальности» стало распоряжение зарядить в магазины первыми холостые патроны. Дескать, если кто-то где-то случайно выстрелит, чтобы никто не пострадал. Особенно трудно было объяснить логику комбата американцам, которые, выезжая с базы, заряжали всё, что стреляет, и досылали всё, куда надо. Я, да и многие мои товарищи, поставили диагноз комбату уже давно. Если болезнь зашла так далеко, то она уже не лечится. Была бы его воля, он бы у нас и автоматы забрал, а взамен выдал бы водяные пистолеты. Чтобы спалось спокойней. Поэтому холостые у нас были не в магазинах, а валялись по карманам, при выезде с базы мы нарушали инструкцию и досылали патрон в патронник, да и гранаты у нас оставались до последнего дня. Покидая Ирак, мы передали их в наследство парням из седьмой бригады. Авось пригодятся.

Почти месяц наш взвод проторчал на элеваторе. Потом нашу роту отправили на базу Атенберри (Форт) на ирано-иракскую границу. Главной задачей дислоцировавшейся там первой роты был контроль над участком границы. Бытовые условия были тяжелее, питание хуже, к тому же мы попали в самое жаркое время, но красивая предгорная местность радовала глаз, – в общем, никто не жаловался. Вернулись мы на базу «Дельта» месяца через два, как раз чтобы успеть к началу следующей войны.

О событиях, описанных ниже, не упоминается в официальных меморандумах МО Украины, о них не писали ни в газете «Миротворец», и они не вошли в любительский фильм, снятый в штабе 61-го батальона. О них знают лишь те, кто оказался на базе «Дельта» в городе Аль-Кут в первой декаде августа.

Как и прошлый раз, все началось с Наджафа и Фалуджи, во время боев за которые американцы потеряли несколько человек убитыми и вертолёт «Чёрный ястреб». Следует сказать, что в это время мы уже сняли свои посты с мостов. И, что хуже всего, с того самого элеватора. Чем руководствовалось при этом командование, я не пойму до сих пор. Комбат говорил: «Пойдите спросите у арабов, нужны ли мы там?..» Понятно, что сказали арабы…

На момент начала боевых действий в городе отсутствовали силы коалиции. Американские подразделения, приехавшие в город после апрельских событий и находившиеся там более трёх месяцев, ушли в начале июля. В это утро наш взвод должен был сопроводить к мэрии Аль-Кута кого-то из командования бригады. Но когда мы подъехали к 1-му КПП, нас ждал сюрприз. В городе уже были боевики. Взводный поднялся на вышку КПП, чтобы оценить обстановку. Как и в прошлый раз, группа вооружённых гранатомётами людей, рисуясь, прогуливалась в районе первой дамбы. Выезд на мэрию отменили, вместо этого мы должны были усилить первый блокпост.

Первое отделение выехало на позицию слева у большого бетонного забора от блокпоста, второе справа. Мы рвались поехать в город и ввязаться в драку, но в глубине души понимали, что у командования слишком слабые яйца отдать такой приказ. Если нам и суждено было что-то сделать, надо было это делать отсюда.

Позиция у нас была более-менее, но до окраины Аль-Кута было метров семьсот. Для автоматного и тем более гранатомётного огня слишком далеко. Чтобы не сидеть без дела, я решил забраться с биноклем на пустующую вышку в ста метрах правее от своего БТРа и немного ближе к городу и корректировать оттуда пулемётчика КПВТ. Для этой задачи лучшей позиции было не найти, но меня беспокоило то, что слишком уж заметно торчала она над закрывавшим базу трёхметровым бетонным забором. Дав себе зарок мгновенно смыться оттуда, как только меня начнут обстреливать, я полез наверх. Мимо нас проехал десяток «хаммеров». Они выехали на пустырь слева спереди нашего БТРа и развернули пулемёты в сторону города.

К моей радости, вышка оказалась из трёхмиллиметрового стального листа, обложенного в два слоя мешками с песком. Стопроцентная гарантия того, что лёгким стрелковым оружием её не пробить. Оставалось бояться снайперов и крупняка. Я устроился в тенистом уголке и, пожалев об отсутствии перископа, поднёс к глазам бинокль. Сразу бросилось в глаза отсутствие на улицах мирных жителей, явный признак того, что назревает война. На первой дамбе ходит тип с автоматом, по форме вроде полицейский, а по сути? На крыше третьего дома по улице мужик, не таясь, строит стеночку из кирпичей, может, порядок наводит, а может, огневую точку готовит. Докладываю… На батальонной частоте нарастает напряжение. Комбат начинает дергаться: «Никому не стрелять! Вести наблюдение!» Нам это привычно. Он скорее сам застрелится, чем даст команду на открытие огня.

Слышу по рации: прибывает подкрепление. Напряжение прямо висит в воздухе. Внезапно раздаётся взрыв. Через несколько секунд другой. С «трассера» (наш блокпост южнее базы) докладывают, что их обстреливают из миномётов. До этого база «Дельта» миномётному обстрелу не подвергалась. Где-то справа вспыхнула стрельба, кого-то из наших обстреляли из проезжавшей машины. Наши, понятно, ответили.

Комбат орёт в рацию: «Кто стреляет? Кто там стреляет?!» Смотрю, ко мне на вышку лезет Кент Доласки – знакомый спецназовец из «Дельты». Я впервые увидел его в полной боевой выкладке. Экипировка, конечно, впечатляет: карабин «М-4» с коллиматорным прицелом, на бедре кастомизированный «кольт», разгрузка забита магазинами, причём поверх автоматных нашиты маленькие карманчики, из которых торчат пистолетные. Наколенники, перчатки. Будто сошёл с экрана фильма «Чёрный ястреб». На голове – шлем с большими вырезами под уши, и большие, как в студиях звукозаписи, наушники. Радиостанция. Сегодня Кент тоже корректировщик. Достал из футляра здоровую тридцатикратную трубу и пристроился рядом. По ходу я рассказал ему, что к чему, и предупредил насчёт гранатомётчиков за первой дамбой. Он сразу же передал это своим. Я отвлёкся, посмотрев на американца, и вдруг увидел: вокруг «хаммеров» взметнулись фонтаны песка. Через секунду долетели звуки очередей. Началось! Слышу, как Кент говорит в рацию: «О’кей, парни, вижу цель!», и тут же замечаю вспышки в верхнем окне мельницы, мгновенно докладываю: «Ястреб-3 – Ястребу: верхнее окно мельницы, огневая точка, стрелковое…»